Новости искусства@ARTINFO

"Если вы уснете верхом на лошади, лошадь остановится у обрыва. Искусство - автомобиль. Китч - лошадь".

Материалы октябрьского номера журнала ARTnews - свежая трактовка китча или нечто новое в современном искусстве?

В новостях искусства АртИнфо мы стараемся выбирать наиболее достойные и интересные события художественной жизни. Несмотря на то, что Одд Нердрум (+), называющий себя живописцем китча, противопоставляет китч современному искусству ("ARTnews", октябрь 1999), нам показалось, что здесь, в этой трактовке китча, так отличающейся от привычной, кроются какие-то сдвиги в современном искусстве тоже. По крайней мере, оно перестало избегать разговоров о китче.
Можно предположить , что подобные тексты способны подтолкнуть к дискуссии на эту тему. Только намекните, и мы откроем страницу для такой дискуссии.
Е. Лазарева.

“Kitch is dead serious”.
Редакционная преамбула ("ARTnews") к выступлениям художника Одда Нердрума на пресс конференциях своих персональных выставок.

Обычно “китчем” называют безвкусные и вульгарные вещи, дешевые многотиражные картинки с простым, эмоциональным и недвусмысленным сюжетом. Картины Нердрума, мистические и часто жестокие, подходят под определение китча также плохо, как и для того, чтобы их повесить над диваном (Forum Gallery 745 Fifth Avenue, New York, New York 10151 Robert Fishko, Director). Различие низкого и высокого уже не определяет китч – с тех самых пор, когда художники 50-х использовали образы поп-культуры. Китч не может быть просто дешевой декорацией, напротив, развертывание великих и сложных, красиво поданных драм заставляет Броша причислять к китчу высококлассные произведения Вагнера и Чайковского. Интересно, что китч обвиняют не столько в вульгарности и безвкусице, сколько в том, что он слишком прямолинеен, тогда как художник должен находиться на почтительном расстоянии от идеала. В то время как художник может выразить прекрасное лишь “сделав крюк”, китч заявляет о красоте “в лоб”. “Природа китча, - говорит Нердрум. – состоит в том, что, даже изображая ужасное, он делает это безупречно красиво, как если бы перед вами был букет цветов”. Китч становится суррогатом искусства для ленивого и некритичного зрителя, желающего наслаждаться красотой и не желающего терять себя в напряженном поиске знания. Такие философы как Брош и Адорно связывают китч с массовым сознанием и осуждают его за отвлечение человека на неразумное, пустое, в то время как за искусством признается способность вовлекать индивидуума.

Широкая известность Одда Нердрума, с одной стороны, и его оппозиция искусству, заставляющая думать о нем как об аутсайдере, с другой, оставляют открытым вопрос о том, чем же являются его картины – китчем или искусством. Художественные эксперты, тщательно изучив его картины, пришли к выводу, что перед ними произведения искусства. По мнению художника, чтобы обнаружить в его работах китч, нужно отнестись к ним с пафосом и страстью, избегая теории и иронии.

Одд Нердрум.
Отрывки из выступлений на пресс-конференциях выставки “Одд Нердрум – Живопись 1978 – 1998” (Музей Современного искусства Осло, Норвегия - 24.09.98.) и выставки “Одд Нердрум – Живопись 1963 – 1999” (Хогар Арт Музеум в Тонсберге, Норвегия – 19.06.99).

“Китч служит жизни”

В моем творчестве, наконец-то настало время, когда я могу понять, кем я на самом деле являюсь, и что я делаю.
Как и для большинства для меня вопрос самоидентификации связан с моим детством: я был причащен к искусству в ранние годы и в возрасте 9 лет рисовал абстрактные картины. Отчим был образованным человеком и собирал модернистское искусство. Однажды во время лыжной прогулки, мы созерцали расстелившуюся перед нами долину с великолепным закатом. “Это красиво, но если ты станешь художником, никогда не вздумай рисовать подобных картин, иначе тебя не возьмут на Осеннюю Выставку” - сказал он мне. Моя мать тоже была утонченной натурой и считала религиозность свидетельством необразованности.

Как я ни старался пробить себе дорогу в искусстве конца 60-х, я слышал повсюду эхо слов, сказанных мне однажды отчимом. Реакция на мои работы была еще хуже, чем та, которой был подвергнут Эдвард Мунк, вскоре после столкновения с общественным мнением ставший модернистом. Я пытался изо всех сил быть столь хорошим художником, каким я только мог. В конце 70-х я начал понимать, что именно было не так. Две мои работы “Арест” и “Убийство Андреаса Бадера” должны были участвовать в одной выставке (участие в выставке тогда было платным), однако их сняли до открытия с объяснением, что из выставочного зала нужно было убрать все “декорации”. Тогда я понял: я не художник. Обо мне писали в прессе как об анти-художнике, но я раньше и не задумывался, что не являюсь настоящим художником.

Китч стал именем для всех, кто не хотел идти в ногу с новым веком – Сибелиуса, Репина, Чайковского, Рахманинова, Гершвина, Родена и многих других.

Прапрадедушка Модернизма Платон говорит с презрением о “мимезисе” – подражании природе, для него единственное добро и единственная красота - это идеи и абсолютная правда. Этот же принцип лег в основу христианского мира. Столетиями ремесленник был причастен к искусству, теперь имеют значение лишь идеи. В современном искусстве вопрос не в том, чтобы работа была хорошо выполнена; для критиков и кураторов важно, чтобы она содержала правильные идеи. Она может быть откровенно слабой, тогда послание совершает самый короткий путь – как в Средние века. Возрождение с его преклонением красоте тела и необходимым мастерством техники вновь ввело в обиход понятие “мимезиса”: великолепно нарисованная мадонна затмила своей красотой и осязаемостью настоящую Мадонну.

Подтверждение своего существования искусство получало в этом столетии благодаря борьбе с традицией, историей и властью. Как христианство предавало проклятию своих оппонентов, так поступал и Модернизм, и правителем Модернистского ада был назван китч – антитеза современному искусству. Китч стал единым обозначением для всего, что не было новым и интеллектуальным, для всего старомодного, сентиментального, мелодраматического и патетического. Как сказал в 30-е годы австрийский философ Герман Брош “Китч – это Антихрист, застой и смерть”. Есть высокие формы китча, по словам Броша: “В китче есть гении подобно Вагнеру и Чайковскому”.

Цыганка и плачущий мальчуган, бабушка с дитем на колене и рыбак с трубкой, два силуэта напротив закатного неба – все это стало запрещенной темой для образованного вкуса. Этот так называемый “простой” или “слепой” вкус противостоял Марксу, Фрейду и всей современной элите. Огромное заблуждение модернистов заключается в том, что они требовали от классического фигуративного художника то, что он не мог им дать: постоянного обновления, поражающих экспериментов. Процесс исключения, начавшийся с ужасного момента зарождения Модернизма, привел к тому, что музыка Пуччини и Сибелиуса была объявлена китчем. Многие художники быстро акклиматизировались - Мунк и Финн Галлен Каллела стали модернистами, и даже Илья Репин в России стал писать исходя из “новой правды”.

Сегодня в конце столетия Модернизм сам стал традицией, охватившей весь западный мир. Институты и критики, художники и образованная публика обязаны быть “открытыми к новому”. Что важно в этом контексте так это немодернистское всеприятие существующего порядка. Глядя на положение китча в конце столетней модернистской эры, можно было бы предположить, что постмодернистское восстание против “одной и единственной правды”, предоставит ему шанс. Но для меня удивительно, что пространство для “человеческого голоса” так ограничено, как будто закат – это только вода и воздух, преломленные лучи света.

Китч ставит вечные человеческие вопросы, смотрит на жизнь серьезно, жертвует смехом ради покоя, ищет индивидуальности в противовес иронии и скептицизму искусства. Несмотря на укоренившееся мнение, китч далек от политической пропаганды, Гитлер и Сталин составили из всех искусств мощные механизмы, которые служили их политике.

Китч – страстная форма выражения на всех уровнях, а не слуга идей. И в то же время он связан и с религией, и с правдой. В китче мастерство – решающий критерий качества. Стандартом является лучшее из созданного в истории, поэтому китч остается без защиты законов того времени, к которому он принадлежит. Пикассо и Уорхол с самого начала и до сих пор находятся под защитой современных ценностей. Уорхола с Рембрандтом можно сравнить разве что в шутку. Искусство защищено от прошлого, потому что оно - нечто иное. Для китча нет таких различий. В противоположность стремлению искусства к новому, китч обращается среди традиционных форм. Новизна для китча скорее исключение, нежели правило.

Открыв для себя природу искусства и природу китча, я понял свое место. Я знаю теперь, что я не художник и раньше я оскорблял внимание, уделенное мне прессой и интеллигенцией, обманывая их ожидания. Но в моей работе все на поверхности, мне нечего сказать ни художнику, ни интеллектуалу. И они были правы, не находя в моих работах ни интеллекта, ни современности.

Искусство существует ради самого себя и обращается к публике, китч служит самой жизни и обращается к индивидууму.

Хорошо или плохо, но господство модернизма произвело освобождающий эффект. Идея нового мира, усовершенствованного как этически, так и эстетически, была исповедана как коммунистами и нацистами, так и модернистами. Изобретения модернистов доказали, что не существует установленного порядка вещей, ничто не имеет своей четкой формы. Это просветление и чистота мысли являются безусловной заслугой модернистов, но что мы упустили? 1. Открытое доверчивое лицо 2. Чувственную кожу 3. Золотые закаты 4. Мечты о вечном. Взятые вместе эти ценности теперь ясно указывают на китч. В отличие от многих людей, думающих, что, если бы Рембрандт жил сегодня, он был бы Джексоном Поллоком или концептуальным художником, я считаю, что самые лучшие картины Рембрандта, будь они написаны сегодня, сочли бы китчем.

В искусстве есть очевидные границы – табу против красивой и открытой жизни, с которой вы встречаетесь. Но если чувственности, которую не может вместить в себя искусство, просто дать другое имя, все станет значительно проще. Китч должен быть отделен от искусства. “Китч” – сложный мир и это единственная чувственная форма выражения, способная воздать должное красивой работе. Может быть, модернисты уважали бы подобную работу, когда б она не причислялась к искусству и честно являла свою подлинную сущность.